Междуморье и вертикальный коридор через Украину
По мнению Джорджа Фридмана, основателя частного разведывательного агентства «Стратфор» (которое многие аналитики называют «теневым ЦРУ»), «конечная цель США заключается в строительстве «Междуморья» − территории между Балтийским и Черным морями, концепцию которого придумал еще Пилсудский». «Для США первая цель – не допустить, чтобы немецкий капитал и немецкие технологии соединились с русскими природными ресурсами и рабочей силой в непобедимую комбинацию. … США работают над этим уже целый век. … Козырь США, бьющий такую комбинацию, − линия разграничения между Прибалтикой и Черным морем… Россия и Германия, действуя вместе, становятся единственной силой, представляющей для США существенную угрозу», – отмечает Фридман [1] (см. «Линия разграничения...»).
И США активно продвигают эту концепцию «Междуморья» в ее нынешней конфигурации «Инициативы трех морей». Суть та же: «вертикальный коридор» на востоке ЕС, де факто новая «линия Керзона», нашедшая отражение/воплощение в рамках известного регуляторного проекта ЕС Quo Vadis (многие называют его «Четвертым энергопакетом ЕС»), подготовленного предыдущей Еврокомиссией [2], но отложенного нынешней, для которой программным стал «Новый Зеленый Курс».
Ключевым звеном этого «санитарного» коридора в газовом исполнении его авторам/идеологам/сторонникам (по обе стороны Атлантики) видится формирование новых (и/или реверсирование существующих) трубопроводных мощностей, соединяющих расположенные на севере и юге восточной части ЕС регазификационные терминалы СПГ через подземные газохранилища (ПХГ) Украины (см. «СПГ и Украина: северный маршрут» и «СПГ и Украина: южный маршрут»). Эти ПХГ – крупнейшие в Европе – с 2017 года стали работать в режиме «таможенного склада» [3] (но, к сожалению, не для российского газа, хотя руководство оператора ГТС Украины в лице его предправления Сергея Макогона неоднократно заявляло, что эти ПХГ открыты для всех заинтересованных грузоотправителей) [4], обеспечивая конъюнктурообразующее влияние на Центрально-Европейский хаб в Баумгартене.
Таким образом, дискретное (разорванное) кольцо поставок СПГ из США в Европу должно замкнуться на востоке, внутри политически лояльного Вашингтону современного «Междуморья», пройдя по территории нынешних младоевропейцев, чтобы вытеснить российский газ из Восточной Европы. Это кольцо нуждается в украинских ПХГ, чтобы имелись достаточные резервы на случай, когда более благоприятная ценовая конъюнктура в других регионах (за пределами Европы) оттянет туда американские поставки, которые контрактуются преимущественно на условиях «фоб-завод СПГ» и преимущественно портфельными покупателями.
Такое «дискретное кольцо» поставок СПГ с внешним резервирование на ПХГ Украины формируется в противовес российскому целостному, с внутренним резервированием, кольцу трубопроводных поставок, которое необходимо замкнуть на западе, чтобы повысить надежность поставок (которая в рамках радиально-кольцевой конфигурации намного выше, чем при линейных поставках). Хотя масштабы поставок разорванного кольца поставок СПГ с запада и целостного кольца трубопроводного газа с востока, очевидно, несопоставимы, тем более на востоке Европы.
Санкции – инструмент продвижения СПГ США
Сегодня в России практически всеобщим стало понимание, что американские санкции против «Северного потока – 2» – это эффективный внешнеполитический инструмент конкурентной борьбы. Это понимание «озарило» политический истэблишмент страны и большую часть ее экспертного сообщества сразу после того, как в сентябре-октябре 2017 года два первых лица страны заявили, наконец-то, об этом вслух в публичном пространстве.
Сначала тогдашний Премьер-министр Медведев заявил на пресс-конференции в Санкт-Петербурге (21.09.2017): «…самой прагматичной является позиция США, которые хотят похоронить этот проект [«Северный поток-2» – А.К.] при помощи всякого рода юридических решений, инструментов, санкций, оказывая недвусмысленное воздействие на Европейский союз». «…американская администрация, тем более Конгресс, который такие решения принимает, пытается продвинуть своих поставщиков и заместить Российскую Федерацию на этом [европейском газовом – А.К.] рынке», – отметил также премьер. [5] А затем Президент Владимир Путин, выступая в «Красной поляне» на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» (19.10.2017) заявил: «…недавний санкционный пакет, принятый американским Конгрессом, откровенно нацелен на то, чтобы вытеснить Россию с европейских рынков энергоносителей, заставить Европу перейти на более дорогой сжиженный газ из США». [6]
Однако еще в 2012 году, задолго до начала экспорта СПГ из США, известный нефтегазовый аналитик, работавший тогда в Société Générale, Тьерри Бро в своей книге «После сланцевой революции США» утверждал: чтобы американский СПГ был конкурентоспособен в Европе, разрыв цен торговых площадок между ЕС и США должен составлять $6/млн БТЕ. Только такой разрыв может обеспечить покрытие затрат на сжижение добытого газа в США, транспортировку СПГ через Атлантику и регазификацию в Европе. [7] Однако большую часть времени после февраля 2016 года, когда начался экспорт СПГ из США, разрыв между газовыми ценами на европейском и американском рынках был существенно меньше $6, о чем свидетельствуют многочисленные регулярные статистические публикации (включая данные регулярного раздела по экономике поставок СПГ США в Европу в ежеквартальных отчетах по мониторингу тенденций изменения спроса и динамики цен на природный газ ООО «Газпром экспорт», размещаемые на внутрикорпоративном портале ПАО «Газпром», представляемые руководством компании на встречах с инвесторами, и регулярно приводимые в статьях в «Нефтегазовой Вертикали»; один из таких рисунков приведен в первой части статьи).
Более того, вся экономика поставок американского СПГ рассчитывалась и окончательные инвестиционные решения (ОИР) соответствующих проектов заводов по сжижению принимались в период низких цен на газ на рынке США и высоких цен на нефть, до середины 2014 года. Тогда разрыв между ценами на газ АТР-США и ЕС-США, по расчетам М. Беловой и Е. Колбиковой, составлял, в 2011-2013 годах $12 и $8 за 1 млн БТЕ, соответственно. Что гарантировало высокую рентабельность поставок СПГ США в обоих направлениях и во многом обусловило модель ценообразования «фоб завод СПГ» без фиксированного пункта конечного назначения. А экспортные поставки с американских заводов СПГ начались лишь в феврале 2016 года, уже после того как мировые цены на нефть рухнули и разрыв в газовых ценах АТР-США и ЕС-США сократился до, соответственно, $5 и$2 за 1 млн БТЕ. [8] То есть в случае Европы намного ниже необходимого, по Тьерри Бро, ценового разрыва для обеспечения рентабельности поставок СПГ США в Европу.
Это означает, что в течение большей части времени американский СПГ в ЕС продавался в убыток, ниже «цены отсечения», не обеспечивая полного покрытия расходов. Это и является экономической предпосылкой использования мер внешнеполитической поддержки «отечественного товаропроизводителя» на зарубежных рынках (СПГ США в Европе), включая экстерриториальные санкционные инструменты, направленные против основного конкурента, то есть против российского газа. Об этом неоднократно говорил и писал автор этих строк в своих многочисленных выступлениях и публикациях [9], в том числе задолго до открывших на это глаза российской элите выступлений двух первых лиц в российском руководстве. Об этом пишут К. Симонов и А. Гривач в своей книге. Поэтому мне близка их система аргументов.
До тех пор, пока целевым рынком для СПГ США (в период до середины 2014 года: после принятия ОИР по проектам заводов по сжижению, но до начала экспорта СПГ) был рынок АТР с его так называемой «азиатской премией», особенно возросшей после аварии на АЭС «Фукусима», рынок ЕС не был целевым для СПГ США. Но после падения цен на нефть в середине 2014 года, когда запущенные в результате принятия ОИР заводы по сжижению стали вводиться в эксплуатацию и начались экспортные поставки СПГ из США, цены СПГ в АТР (с нефтяной привязкой) упали вслед за ценами на нефть. Рынок АТР потерял свою былую привлекательность для американского СПГ и последний переориентировался на Европу, где столкнулся в конкурентной борьбе с СПГ из Катара, российским и норвежским трубопроводным газом. Но если учесть, что СПГ из Катара – это сжиженный газ, поставляемый СП Qatargas, 50% которого принадлежит американской ExxonMobil, а Норвегия – союзник США по НАТО (ее «северный форпост») и входит в зону свободной торговли с ЕС, то основным «противником» американского СПГ в Европе неизбежно стал российский трубопроводный газ.
Цена американского СПГ в Европе определяется по формуле «кост плюс» (точнее, «спот-плюс», поскольку текущая цена идущего на сжижение газа, к которой приплюсовываются все остальные затраты, определяется на Henry Hub – ключевой американской торговой площадке для газа), а цена российского газа в ЕС имеет преимущественно нефтяную привязку (то есть определяется по «стоимости замещения»). После падения цен на нефть российский газ в ЕС получил дополнительные конкурентные (ценовые) преимущества – более низкую «цену отсечения» – против СПГ США.
Однако если «цена отсечения» для американского СПГ в ЕС выше, чем для российского трубопроводного газа, то логичные и очевидные действия проигрывающего в этой конкурентной борьбе (отбросив в сторону общепринятые и международно-согласованные правила поведения) сводятся к простым и понятным шагам: убрать конкурента с целевого рынка ЕС и тем самым поднять цену выше «цены отсечения» для своего газа на этом рынке.
В условиях, когда экономическое соперничество по общепринятым в международном сообществе правилам «открытого» рынка (включая международно-правовые нормы) дает «сбой» и не обеспечивает одной из сторон (а именно США) заведомого преимущества (и наоборот, обеспечивает конкурентное преимущество противнику – российскому трубопроводному газу в Европе против СПГ США), общепринятые «правила игры» отбрасываются в сторону и начинается «игра без правил» или по собственным правилам, навязываемым остальным участникам с позиции силы. Используя сохраняющееся пока доминирующее положение США в мировой экономике.
Отсюда отказ США от общепризнанных и общепринятых в международном сообществе правил поведения и переход к максимально прагматичному протекционизму – защите отечественного товаропроизводителя любыми доступными (в рамках идеологии «перманентного американского первенства») способами. Вашингтон оказывает колоссальное давление на европейские государства с целью заблокировать строительство «Северного потока – 2» и продолжает пугать новыми санкциями, под которые могут попасть компании из Евросоюза, инвестирующие или обслуживающие проект.
Это очень напоминает, пишут авторы книги, события 1970-1980-х годов, когда при помощи такого же жесткого давления на европейский бизнес США пытались сорвать строительство газопровода «Уренгой – Помары – Ужгород». Сегодняшние американские санкции и другие действия против новых газопроводов, в первую очередь против «Северного потока – 2» и «Турецкого потока» (и его несостоявшегося предшественника «Южного потока»), словно списаны, по мнению авторов книги, с событий того времени: тот же жесткий прессинг европейских политиков, политическая дискредитация России, попытки политизировать экономический проект и сорвать его любой ценой.
Устранение России с газового рынка ЕС должно было бы изменить баланс спроса-предложения и поднять газовые цены.
Необходимость уплаты более высоких цен за переход к СПГ США вместо российского газа можно обосновывать чем угодно. В период после 2014 года (возврат Крыма в состав России, гражданская война на северо-востоке Украины и др.) наиболее расхожим является обвинение России в недемократичности и агрессии, военной и информационной, о вмешательстве в выборы и т.п. После января 2021 года добавился «фактор Навального». Не сомневаюсь, что вплоть до завершения строительства «Северного потока – 2» будут появляться новые поводы для новых санкций, которые становятся элементом не только «новой реальности», но и, увы, «новой нормальности». Не зря вопрос о новых санкциях, причем как уже перманентном инструменте внешнеэкономической политики США для поддержания американского первенства, практически на постоянной основе присутствует в повестке Атлантического Совета США – фактического публичного мозгового центра Госдепа. Хотя подается это под соусом противодействия многочисленным реальным и/или потенциальным российским угрозам. Отсюда (в целях противодействия этим угрозам) – дополнительная ценовая премия за «молекулы свободы» (или «молекулы добра», что сразу перебрасывает мостик к известному рейгановскому «империя зла» про тогдашний СССР, подсознательно – «эффект 25-го кадра» – распространяя эту характеристику на сегодняшнюю Россию), содержащиеся в поставляемом в Европу СПГ США при полном отсутствии таких «молекул» в российском трубопроводном газе.
Однако за удовольствие надо платить. И вот уже Президент США Дональд Трамп 6 июля 2017 года в ходе пресс-конференции с Президентом Польши Анджеем Дудой в Варшаве (по пути на саммит «Группы двадцати» в Гамбурге), говоря о всех достоинствах американских поставок (после прихода за месяц до того в Польшу первого танкера-метановоза с СПГ США), между делом, в самом конце выступления, вскользь отмечает: «Возможно, цены немного подрастут, но это ничего…» [10]
Ничего личного. Только бизнес. America First.
США: помощь Европе – это всегда помощь себе
Авторы книги пишут о полувеке борьбы США против Европы. Я позволю себе расширить этот горизонт еще лет на 20-25, обратившись к событиям, происходившим непосредственно после Второй Мировой войны. Хорошим историческим примером (хотя и выходящим за рассматриваемый авторами книги полувековой горизонт), свидетельствующим, что любая помощь США Европе является, в первую очередь, помощью самим себе, служит известный послевоенный «план Маршалла» – Программа восстановления Европы. Он был выдвинут в июне 1947 года госсекретарем США Джорджем Маршаллом и вступил в действие в апреле 1948 года после подписания президентом США Гарри Трумэном.
Заявленными целями США были восстановление разрушенной войной экономики Европы, устранение торговых барьеров, модернизация промышленности европейских стран. И их декоммунизация, поскольку США в качестве предварительного условия предоставления помощи потребовали выведения коммунистов из состава правительств стран-получателей помощи. И к 1948 году ни в одном правительстве Западной Европы коммунистов не было.
СССР и социалистические страны Восточной Европы, которые изначально рассматривались в качестве получателей американской помощи (а Польша и Чехословакия даже подали заявки на участие, впоследствии отозванные под давлением СССР), по понятным причинам отказались от участия.
Общая сумма средств по «плану Маршалла» составила около $13 млрд (примерно $150 млрд в ценах 2015 года). В его осуществлении участвовали 17 западноевропейских стран. Помощь предоставлялась из федерального бюджета США в виде безвозмездных субсидий и займов на покупку в первую очередь излишков американских товаров (механизм связанных кредитов обеспечивал двойную выгоду стране-кредитору – финансовую и товарную) при запрете на торговлю со странами Восточного блока. Значительная часть этих средств пошла на оплату импорта (американской и ближневосточной) нефти, поставляемой в Западную Европу компаниями Международного нефтяного картеля (МНК).
Пять из семи членов МНК были американскими компаниями (Exxon, Mobil, Gulf, Texaco, Chevron), одна английская (British Petroleum) и одна англо-голландская (Royal Dutch/Shell). Впоследствии в его состав вошла восьмая – французская (Compagnie Francaise des Petroles). При этом механизм ценообразования на жидкое топливо из импортной нефти, поставляемой компаниями МНК в Европу со своих американских и ближневосточных месторождений, был устроен компаниями МНК таким образом, чтобы производимый из нее на нефтеперерабатывающих заводах МНК в Европе мазут оказывался дешевле западноевропейского (преимущественно западногерманского) угля в электроэнергетике и промышленности, где они конкурировали. Заниженные таким образом цены на мазут компенсировались повышенными ценами на нефтепродукты для транспортного сектора, где у них не было энергоресурсов-конкурентов. Усиленная послевоенная моторизация западноевропейской экономики обеспечивала таким образом дополнительный спрос на жидкое топливо и прибыли (в первую очередь американским) компаниям МНК (см. «Рынок нефти: применение разных механизмов ценообразования…»). Об этом механизме конкуренции с помощью ценообразования на жидкое топливо, сформированном МНК в послевоенной Европе, впервые, в рамках моего знания литературы, написал в начале 1970-х годов Ж.М.Шевалье. [11]
«План Маршалла» был свернут во второй половине 1960-х годов, после того как европейские страны стали избавляться от доллара путем обмена его на золото, к которому он в то время был привязан.
Итак, в основе «плана Маршалла» для Европы лежал восстановительный рост западноевропейской экономики на американские деньги и по американским правилам (на основе углеводородной энергетики). СССР, где его роль предполагалась как получателя помощи, в «плане Маршалла» не участвовал по политическим соображениям. Бенефициарами Программы восстановления Европы стали западноевропейские страны. Но в гораздо большей степени выгодополучателями стали США. С тех пор термин «план Маршалла» стал именем нарицательным и зачастую подразумевает наличие «двойного дна».
Ничего личного. Только бизнес. America First. В течение всей послевоенной истории североатлантических отношений…
Объединенные санкции: против ЕС и на руку США
Многим представляется что объединенные санкции США и Европы направлены против России (не могут же европейцы вредить введением санкций сами себе?). Однако, на самом деле, читать нужно по-другому: объединенные санкции США и Европы направлены, в первую очередь, против Европы. Как сказал Алексей Гривач во время презентации книги в МИА «Россия сегодня» 9 марта прошлого года: «США готовы бороться с Россией до крови последнего европейца» [12].
Товарооборот России с США устойчиво сохраняется на уровне в 10-11 раз меньшем, чем с ЕС: что во время пиковых значений в досанкционный период ($40 против $410 млрд в 2012 году), что в настоящее время ($26 против $278 млрд в 2019 году). Поэтому любые антироссийские санкции бьют в первую очередь и главным образом по Европе – лишь прямые потери составили около трети товарооборота с Россией или почти $130 млрд. Пусть даже товарооборот с Россией у ЕС втрое меньше, чем с США ($718 млрд в 2017 году).
Ни тогда, ни сейчас США не намерены были вводить санкции, которые могли бы хоть в какой-то степени ущемить интересы американского бизнеса. А европейского – пожалуйста. Показателен приводимый авторами (стр. 92-94) пример из 1980-х годов. Наиболее болезненным в то время для СССР было бы введение зернового эмбарго США. Оно было введено Президентом Картером после ввода советских войск в Афганистан и отменено Рейганом весной 1981 года потому, что оказалось неэффективным, ибо СССР нашел альтернативного поставщика зерна в лице Аргентины, а от ограничительных мер пострадали только американские фермеры. «Поэтому администрация Рейгана даже не рассматривала возможность вернуть запрет на экспорт зерна в СССР. Оказывать санкционное давление на Москву Вашингтон хотел прежде всего за счет европейских союзников», – пишут авторы книги. – Но союзники принимать участие в этом не жаждали». Сегодня поведение «европейских союзников», однако, изменилось.
Но что означает заблокировать и/или создать барьеры на пути поставки российского газа в Европу? Это означает уменьшить предложение от основного внешнего поставщика в условиях сокращающегося внутреннего предложения в ЕС из-за падения собственной добычи. Это неизбежно подтолкнет вверх газовые цены в Европе – оптовые, а за ними и розничные. С одной стороны, это поможет преодолеть порог рентабельности поставок СПГ США в Европу (о чем было сказано ранее). С другой стороны, рост розничных цен приведет к ухудшению благосостояния граждан ЕС, а повышение оптовых – увеличит энергетическую составляющую в общественных издержках производства европейской продукции отраслей более высоких переделов и ухудшит конкурентоспособность ЕС в глобальной конкуренции в этих (неэнергетических) отраслях (об этом тоже говорилось ранее, и даже Путиным).
США же, со своей стороны, и сегодня, как и 40 лет назад, готовы пересмотреть ранее принятые свои решения о санкциях, если, выясняется, что они наносят вред американской экономике. Самый свежий пример: в январе 2021 г. США признали ошибочным включение «ВСМПО-Ависма» в санкционный список. Минторг США выпустил документ, что «ВСМПО-Ависма» планировали включить в список (подлежащих санкциям) конечных военных пользователей, однако впоследствии не стали этого делать. Тем не менее корпорация в список попала и теперь ее оттуда убрали [13].
Основные разделы книги
Книга «Великая газовая игра» – не только рассказ о 50-летнем газовом сотрудничестве СССР с Западной Европой, но и попытка ответить на вопрос: как удалось реализовать проекты первых газопроводов и заключить первые контракты, если СССР и Западная Европа были идеологическими противниками? Как политикам прошлого удалось продраться сквозь многочисленные сложности и устоять под напором могущественных противников, не желавших укрепления связей между Европой и нашей страной? Что общего между газовыми контрактами, заключенными в период «холодной войны», и сегодняшней ситуацией на европейском газовом рынке? Помогут ли уроки истории минимизировать последствия нынешней «санкционной политики» Вашингтона?
Авторы пишут, что происходящее сегодня – американские санкции и вообще весь шум, поднятый вокруг новых проектов трубопроводов – удивительно напоминает события 30-40-50-летней давности. США и тогда так же решительно выступали против строительства газопроводов из СССР в Европу, накладывали санкции на Советский Союз и его партнеров, жестко прессинговали европейских политиков, заинтересованных в газовой кооперации с СССР.
Да и сама Европа под таким давлением не выглядела единой. Только тогда она находилась на более ранней стадии интеграции, хотя была более компактной, более однородной по уровню экономического развития и потому, возможно, более сплоченной. Сегодня мы видим ее резко расширившейся: 27 сегодняшних членов ЕС против 12 тогдашних стран Западной Европы. И хотя ЕС находится на более высокой стадии интеграции, в фазе формирования единого внутреннего рынка, но он стал в силу своего расширения более разнородным и разобщенным, более аморфным, не смог полностью ассимилировать новых членов, поэтому испытывает внутренние противоречия и кризисы.
По мнению авторов (которое я вполне разделяю), последние санкционные новости второй половины текущего десятилетия так похожи на события конца 1970-х – начала 1980-х годов, что они решили своей книгой напомнить о них широкой публике в надежде, что исторический опыт поможет нам и европейцам разобраться в происходящем сегодня и не совершить в конечном счете обидных глупостей с непоправимыми последствиями. Или таких, на исправление которых потребуются многие десятилетия – как в технологической сфере (газовая отрасль одна из наиболее капиталоемких, значит с наиболее высокой инерционностью, то есть предопределенностью долгого развития на основе выбранных инвестиционных решений), так и гуманитарной области (поскольку время исправления искаженного общественного сознания будет измеряться поколениями; вспоминается «…пока не умерли те, кто помнили рабство…»). А разбираться России и Европе в своем прошлом и настоящем и не допускать повторения ошибок и не поддаваться (инспирированному извне) разобщению категорически необходимо, поскольку Россия и ЕС взаимосвязаны и взаимозависимы (не только в энергетической сфере, но в ней особенно). Прежде всего в газовой сфере, где обе стороны являются фактически составными частями единой крупнейшей в мире технологической системы. Я называю ее «Большой Энергетической Европой». Обе стороны объединены трансграничной, стационарной, капиталоемкой инфраструктурой, предопределяющей долгосрочное сотрудничество, причем не только торговое, но и инвестиционное. И любые сбои во взаимодействии сторон в рамках этой жесткой технологической взаимосвязи означают дополнительную затратную нагрузку на экономику сторон и ухудшение благосостояния их граждан. И наоборот, повышение эффективности экономического сотрудничества ведет к повышению благосостояния граждан обеих сторон.
Книга состоит из четырех глав. В главе 1 «Первые шаги советского газа в Европе» (с. 15-42) описывается история развития экономических отношений СССР с Европой с 1920-х годов, когда первыми тогдашними экономическими партнерами страны стали нынешние крупнейшие газовые партнеры России – Италия и Германия, в послевоенное время, особенно с момента прихода Энрико Маттеи на пост руководителя итальянской государственной нефтяной компании AGIP (затем переименованной в ENI), и до завершения строительства газопровода «Союз» (Оренбург – Западная граница СССР) в конце 1970-х годов.
Кстати, из рисунка «Рынок нефти: применение разных механизмов ценообразования…» очевидно, на мой взгляд, почему США так активно противились выходу на европейский рынок советской нефти в 1960-е годы, активным сторонником чего был Энрико Маттеи. Это подрывало монополию поставок нефти в Европу компаний МНК с доминирующим американским участием в рамках в то время двухбазовой системы ценообразования на нефть. В рамках этой системы ценообразования [14], сырая нефть, поставляемая с ближневосточных месторождений, продавалась в Европе по цене, привязанной к более дорогой по издержкам добычи и транспортировки нефти из США. Это обеспечивало компаниям МНК получение сверхприбыли во всех звеньях нефтяной цепочки плюс расширяло спрос на ближневосточную нефть за счет устранения конкурента – немецкого угля – для получаемого из нее мазута в европейской электроэнергетике. Это еще один пример борьбы, в данном случае – благополучных и еще более поднявшихся на войне США против разоренной войной Европы, которым США помогали, помогая себе. Ничего личного. Только бизнес. America First.
Глава 2 «Проект века – от Уренгоя до Эльзаса» (с. 43-114) целиком посвящена истории строительства газопровода «Уренгой – Помары – Ужгород» со всеми подробностями, которые авторы смогли почерпнуть как из документов, так и из уст людей, принимавших непосредственное участие в описываемых событиях. Эти подробности и эти воспоминания являются, на мой взгляд, одним из наиболее ценных достоинств книги. Авторы посвятили свою книгу тем людям, которые сделали возможным реализацию этого газопровода, несмотря и вопреки всем препятствиям, создававшимся противниками проекта на пути его реализации. И эти люди, которых отдельно выделяют авторы в предисловии и цитаты из интервью, с которыми приведены в книге, являются действительно знаковыми как для реализации проекта, так и для развития российско-европейских отношений в газовой сфере: Буркхард Бергманн, Юрий Зайцев, Геннадий Ильин, Херманн Ланг, Аксель Лебан, Рейнхардт Митчек, Отто Мусилек, Сергей Сердюков, Геннадий Шмаль. Страна должна знать своих героев. И книга Симонова-Гривача предлагает нам взглянуть в их сегодняшние лица, услышать их голоса. Хотя многих из тех, кто превратил проект в реальность, увы, уже нет с нами…
Название главы 3 «Роль США в газовом треугольнике. Санкционный террор» (с. 115-154) говорит само за себя. Она целиком посвящена борьбе США против советского газопровода, против сделки «газ – трубы» и российско-европейского сотрудничества в газовой сфере на ее основе. Авторы вовлекли в свой анализ многие архивные, в том числе рассекреченные американские документы периода 1970-1980-х годов.
В главе 4 «Потоки газа из России. История повторяется в виде фарса» (с.155-236) описывается современная история и борьба США уже против другого газопровода – «Северный поток – 2», который ныне стал таким же олицетворением санкционной политики США, каким в конце 1970-х – начале 1980-х годов был газопровод «Уренгой – Помары – Ужгород».
Эти две главы, третья и четвертая, различающиеся по описываемым событиям («тогда» и «сейчас»), наглядно демонстрируют сохраняющееся с течением времени сходство инструментов продвижения прагматических интересов США (на примере энергетической сферы) – внешнеполитической защиты отечественного американского товаропроизводителя с позиции силы по всему миру. И если международно- согласованные правила мешают применению инструментов, которые соответствующие американские администрации считают эффективными в данных обстоятельствах, то «нравственная дилемма» разрешается однозначно – в жертву приносятся международно- согласованные правила и интересы союзников.
Ничего личного. Только бизнес. America First.
Большой самостоятельный раздел книги занимают документы, в том числе упомянутые рассекреченные внешнеполитические документы США.
И вишенка на торте…
Помимо всего прочего, что немаловажно, книгу интересно читать. Она насыщена чрезвычайно интересной фактурой: описанием событий и их подоплекой, фактами, статистическими данными, высказываниями участников событий. Но это не создает ощущения перегруженности материалом. Полагаю, любому заинтересованному читателю, кому небезразлична судьба и история страны, эта книга придется по вкусу.
Да не обидятся на меня авторы за это сравнение (и не знаю, согласятся ли с ним), но их стиль изложения напомнил мне увлекательный и притягательный стиль моего старого знакомого Даниэля Йергина. Например, в его нашумевшей книге “The Prize” (в русском переводе – «Добыча»), за которую он получил престижную Пулитцеровскую премию. [15]
Полагаю, авторы вполне могут претендовать на премию за лучшую нефтегазовую публикацию, если таковой конкурс в стране все еще проводится (Международный журналистский конкурс ПЕГАЗ – «Лучшая публикация года по проблемам ТЭК России», насколько мне известно, не проводился с 2012 года).
Основной урок книги, на мой взгляд, в том, что она показывает и доказывает: даже в условиях политической конфронтации (а именно таким был период «холодной войны») политическим деятелям Европы и СССР хватило мудрости и терпения, чтобы понять экономическую выгоду сотрудничества в противовес издержкам наращивания противостояния. Это привело к взаимовыгодным результатам для обеих сторон, несмотря на сохраняющиеся идеологические и политические разногласия и пребывание в противостоящих военных союзах. Так что нынешним европейским политическим деятелям есть откуда почерпнуть примеры государственной мудрости и ответственного поведения в интересах граждан своих государств, принимая во внимание суверенные интересы партнерской стороны. Руководствуясь пониманием, что последствия взаимовыгодного коммерческого сотрудничества всегда превосходят результаты конфронтационного развития. И не подчиняясь интересам своих заокеанских военно-политических партнеров.
