Председатель редакционного совета журнала «Нефтегазовая вертикаль» Кирилл Молодцов о значимости самостоятельного перехода по СМП танкера «Кристоф де Маржери»

Сегодня российская Арктика обеспечивают добычу 80% природного газа и 17% нефти в стране. Ее недр содержат 85,1 трлн м3 «голубого топлива» и 17,3 млрд тонн «черного золота». На нее приходится 6,2% валового регионального продукта. В суровых условиях Крайнего Севера проживают 2,5 млн наших граждан. Здесь находятся объекты стратегических сил сдерживания в целях недопущения агрессии против Российской Федерации и ее союзников. Арктика – это и Северный морской путь, транспортный коридор мирового значения, используемый для доставки национальных и международных грузов. Объем перевозок по СМП, по сравнению с наиболее продуктивным советским периодом (6,5 млн тонн в 1987 году), в 2019 году вырос в пять раз и достиг 31,5 млн тонн. А в соответствии со стратегией развития Арктической зоны РФ и обеспечения национальной безопасности на период до 2035 года, утвержденной Указом Президента России №645 от 26 октября 2020 года, грузопоток должен вырасти к 2030 году до 90 млн тонн (в том числе транзитных грузов – до 2 млн тонн), а в 2035 году – до 130 млн тонн (транзит – до 10 млн тонн).

Несмотря на сложную внешнеэкономическую ситуацию и заморозку ряда крупных проектов, процесс освоения российской Арктики в 2020 году продолжался с нарастающей силой. Грузопоток по Севморпути бьет исторические рекорды (см. «Грузооборот крупнейших портов Арктического бассейна за январь-ноябрь 2020 года»), новые ледоколы сдаются в эксплуатацию, хотя и с опозданием, а СК «Звезда» приступил к активному строительству арктического флота. Впрочем, не всем планам суждено быть реализованными.

Аварийный разлив дизельного топлива в конце мая 2020 года на ТЭЦ-3 Норильско-Таймырской энергетической компании, принадлежащей «Норникелю», войдет в историю не только как крупнейший разлив в мире такого вида нефтепродукта c беспрецедентными исками по взысканию вреда водным объектам и ущерба водным биологическим ресурсам. Он запомнится еще и попыткой менеджмента компании списать аварию на природно-климатические факторы.

Руководство «Норникеля» в лице первого вице-президента Сергея Дяченко практически сразу после случившегося объявило вероятную причину аварии – таяние многолетнемерзлых пород: «…Из-за летних аномально мягких температур, которые длились несколько лет, могло пройти растепление мерзлоты и могло произойти частичное проседание опор, на которых стоит платформа». Так ли это?

В штате Техас, этом чемпионе Америки по нефте- и газодобыче, за 11 месяцев прошлого года подали заявки на защиту от тяжелой процедуры банкротства 1656 компаний, связанных с сектором upstream, нефтегазовым сервисом, транспортировкой, переработкой и сбытом «черного золота» и «голубого топлива». А в целом по Соединенным Штатам число корпоративных жертв пандемийного года в углеводородном ТЭК достигло многих тысяч! Столь кошмарного потрясения новейшая история США еще не испытывала. А ведь речь идет не только о малых и средних отраслевых игроках. Как напоминает журнал Fortune, в бездну разорения опустились и такие «супермейджоры», как Diamond Offshore Drilling с ее былой капитализацией $6,3 млрд! А поскольку не только американцы, но и все земляне привыкли жить и работать в мире устоявшихся понятий и символов, нам подчас кажется, что самое страшное – это и есть лавинообразная полоса банкротств. Но речь-то в данном случае идет только о части проблемы. Ибо в долгосрочном плане экспертов больше волнует другое. Пугает то, что и у тех звеньев ТЭК, которые пока еще держатся на плаву, не остается пространства для финансового маневра. Иными словами, на нефтегазовом рынке все меньше доступных денег, сколь бы банально это ни звучало.

Нефтяная отрасль всегда была нацелена на создание продукции глубокого передела с высокой добавленной стоимостью, но была вынуждена на первоочередные запросы общества – необходимости в простом и эффективном источнике энергии. Ни дерево, ни уголь не могли в ХХ веке обеспечить технологический переходы и повысить качество жизни людей. Что же ждет нас в XXI веке, когда «зеленая» повестка дня диктует свои условия использования ресурсов?

Появление эффективных вакцин и начало массовой вакцинации против COVID-19 привело к росту цен на нефть. Акции энергетических компаний в IV квартале 2020 года продемонстрировали рекорд по квартальному приросту с 1989 года. Goldman Sachs прогнозирует среднюю цену Brent в 2021 году на уровне $65 за баррель. Saxo Bank подсчитал, что североморская смесь в декабре 2020 года «отбила» 61,8% потерь от обвала, произошедшего в начале ушедшего года. В конце 2020 года сырьевые рынки штурмовали новые высоты и, согласно прогнозам Saxo, не прекратят рост в наступившем году. Однако в краткосрочной перспективе цена может «зависнуть» в районе около $50 – по крайней мере до того момента, пока не произойдет существенное увеличение спроса.

В последнее время проект «Северный поток – 2» (СП-2) постоянно находится в центре внимания как деловых, так и политических СМИ по обе стороны Атлантики. А отраслевые информационные сводки пестрят ежедневными сообщениями, относящимися к различным аспектам проекта. Из всего этого информационного многообразия отмечу лишь два недавних события, соседних по датам, но противоположных по существу и выводам.

До пандемии COVID-19 во всем мире начинали вырисовываться контуры «энергетического перехода» на низкоуглеродные источники энергии. Большая часть первопроходцев, которые раньше других освоили генерацию энергии из возобновляемых источников и «электрификацию энергопотребления», приходится на Европу и Северную Америку. Азиатские страны в целом отставали по темпам освоения низкоузглеродных технологий извлечения энергии, хотя и в них скорость распространения ветряной и солнечной генерации, Технологий накопления энергиии электромобилей (ЭМ) стремительно нарастала. И все же, если бы потребление нефти и природного газа в Европе и Северной Америке и сократилось, казалось, что это сокращение должно было быть компенсировано в Азии, где рост импорта нефти и газа, как ожидалось, станет основой экономического роста в предстоящие десятилетия.

Активное промышленное развитие в Арктике на фоне ужесточающихся мер международного регулирования судоходства и качества топлив, ожидание введения углеродных налогов на промышленную продукцию третьих стран в Европейском союзе требуют долгосрочных, надежных и проверенных решений. В Арктике СПГ может производиться в различных регионах и обеспечить надежное энергоснабжение населенных пунктов и промышленных проектов даже в условиях декарбонизации мировой экономики.

Добыча газового конденсата в РФ продолжает динамично расти. В последние годы он в основном идет на российские НПЗ, которые вынуждены все активнее увеличивать долю светлых нефтепродуктов в общем объеме производства В то же время экспортные железнодорожные перевозки «чистого» конденсата сокращаются. Однако, учитывая изменения в географии добычи газоконденсата в России, текущую ситуацию с газопроводами, перемены на международных рынках и поэтапную отмену экспортных пошлин после 2024 года, все больше российского конденсата, очевидно, начнет перенаправляться в смешанные экспортные потоки (вместе с сырой нефтью). Основным исключением в данном случае станут проекты по производству СПГ в Арктике, которые продолжат прямой экспорт«чистого» конденсата.

Перевозки минерального сырья, добываемого в Арктической зоне Российской Федерации, определяют структуру грузопотока не только Северного морского пути, но и Северного морского транспортного коридора в целом. Северный морской транспортный коридор - морская транспортная коммуникация Российской Федерации, включающая в себя порты и морские судоходные пути арктический морей и впадающих в них рек Баренцева, Белого и Печорского морей на западном фланге, Северного морского пути (Карское, море Лаптевых, Восточно-Сибирское и Чукотское) в центральной части и Берингова моря на восточном фланге. Морским транспортом вывозятся минеральные удобрения и железорудный концентрат из порта Мурманск, рудоконцентраты и полупродукция Норильска из порта Дудинка, золотой концентрат из порта Певек, уголь из портов Беринговский и Тикси (терминал Зеленый Мыс). Основные объемы связаны с круглогодичным вывозом углеводородного сырья – сжиженного природного газа, конденсата и нефти с терминалов порта Сабетта, конденсата из порта Дудинка (Пеляткинское месторождение), нефти из порта Варандей и с платформы Приразломная. Сезонный вывоз нефти в небольших объемах производится с удаленного терминала порта Мурманск на острове Колгуев (Песчаноозерское месторождение) и портопункта Нумги на реке Обь (Сандибинское месторождение).

Общественное мнение медленно, но неуклонно склоняется к замене углеводородных ресурсов на альтернативные источники энергии. Это вызывает довольно интересные процессы в самом нефтегазовом секторе экономики. Одни компании считают нефть и газ уже отжившими свое время и потому переформатируют свои активы. Другие полагают, что углеводороды еще долгое время будут играть ключевую роль в энергетике, и потому рано списывать их со счетов.

Союз нефтегазопромышленников России в своей деятельности уделяет большое внимание вопросам использования природного газа в качестве газомоторного топлива, проблемах, стоящих на пути распространения этого экологичного и экономичного вида топлива. Нередко можно услышать о газомоторном топливе (ГМТ) и его перспективах в качестве энергоносителя. В данном обзоре будет описаны виды ГМТ, преимущества и недостатки данного вида топлива, а также инфраструктура для его использования.

Текущая ситуация с ценами на энергоносители требует от недропользователей эффективного использования текущих финансовых ресурсов с целью получения прибыли. Так большинство компаний идет по пути снижения затрат и остановки нерентабельных или низкорентабельных объектов. Данный путь ведет к тому, что немалая часть вложенных денежных ресурсов обесценивается и снижает эффективность производственного процесса в целом. Другим путем является повышение эффективности работы существующих объектов и вывод их в рентабельную зону.