В настоящее время из 18000 скважин, эксплуатирующихся в ОАО «Сургутнефтегаз», 1670 оснащены установками Baker Hughes, что составляет примерно 9,2% от всего фонда. Эти установки поставляются под двумя торговыми марками — ODI и Centrilift. Опыт эксплуатации этих установок показывает, что наработка парка у них примерно на 28% выше, чем у парка отечественных установок. Для сравнения были взяты близкие по производительности установки: это отечественный насос 5-200 и импортный R12, где наработка американских установок выше на 25%, а также 5-50 и R5, где преимущество составляет 18% (см. «Наработка импортных УЭЦН»).

Ярегское месторождение расположено в южной части Тимано-Печорской провинции. Его промышленная эксплуатация началась в 1939 году шахтным способом, с 1972 года — термошахтным. Средняя глубина залегания продуктивного пласта 200–220 метров. Основной особенностью нефти является высокая вязкость (порядка 12000 мПа/с), низкое пластовое давление и низкое газосодержание. Наиболее применимым методом увеличения нефтеотдачи пласта является закачка пара. Площадь участка, о котором я буду рассказывать, составляет 375 тыс. м² , нефтенасыщенная толщина порядка 25 метров.

Рустам Камалетдинов: Что ж, приступим к дискуссии…
Николай Кузьмичев («Нефть XXI век»): О полигонах. В Татарстане, например, эта тема регулярно обсуждается последние лет шесть-семь, но с мертвой точки так и не сдвинулась. Имея опыт отслеживания этой ситуации, я могу сказать, что, скорее всего, полигон создать для проведения ОПИ так и не удастся. Почему? Мы все родились и росли в советское время, потому хорошо помним, что такой полигон был в «Зарубежнефти». В «Татнефти» был целый НГДУ по добыче, чтобы отрабатывать технологии добычи вязкой нефти. Сейчас этого ничего нет.

Тема внедрения новых видов оборудования и технологий в области добычи нефти неоднократно обсуждалась на совещаниях Экспертного совета по механизированной добыче нефти, конференциях и семинарах, на страницах журнала «Нефтегазовая Вертикаль». Проблема, на мой взгляд, в том, что внедрение новаций в области механизированной добычи нефти идет с трудом и, самое главное, не происходит массового тиражирования новинок, прошедших испытания…

«Газпром нефть шельф» — дочернее общество «Газпром нефти». «Газпром нефть шельф» владеет лицензией на разработку Приразломного нефтяного месторождения. Для реализации проекта создана морская ледостойкая стационарная платформа «Приразломная». Район месторождения характеризуется суровыми климатическими и гидрологическими условиями: ветер и отрицательные температуры составляют более 40% времени в году. Количество штормов средней продолжительностью 9,5 суток в году около 22. Средняя высота волн при этом составляет 4 метра, максимальная — 13 метров.

Режимы скважин с УЭЦН в «Славнефти» характеризуются снижением величин забойных давлений и, как следствие, снижением динамических уровней, увеличением напоров и глубин спуска насосов, уменьшением производительности ЭЦН.
В целом, обобщая приводимую статистику, можно сделать следующий вывод: фонд скважин с УЭЦН характеризуется различными видами осложнений при эксплуатации, масштаб которых в прогнозируемом будущем будет только увеличиваться в связи с интенсификацией работ по вовлечению в разработку трудноизвлекаемых запасов.
Наша задача — не только рост наработки на отказ, но и снижение удельных затрат на одну скважину. В свою очередь, эффективную СНО можно увеличить за счет организационных мероприятий добывающей компании и увеличения ресурса оборудования заводами без роста его стоимости…

Решение Запада о продлении секторальных санкций против России было довольно спокойно воспринято в отечественной нефтегазовой промышленности. И даже их некоторое расширение (в частности, за счет Южно-Киринского месторождения) не вызывает особой тревоги. Но есть одна болевая точка, удар в которую мог бы всерьез вывести отрасль из равновесия. Речь идет о поставках зарубежных катализаторов. Как отмечают эксперты, технологии изготовления катализаторов относятся к числу наиболее сложных в мировой промышленности. Недаром число стран, обладающих ими, меньше, чем число государств, имеющих атомную бомбу.
Во времена СССР в нашей стране было создано достаточно развитое катализаторное производство, в целом обеспечивавшее потребности отечественной нефтепереработки и нефтехимии. Но за последние десятилетия многие предприятия были закрыты, а большая часть оставшихся работает на оборудовании образца 50–60-х годов прошлого столетия. Кроме того, номенклатура катализаторов, необходимых для выпуска конкурентоспособной продукции, постоянно расширяется. Если к концу XX века она насчитывала около 230 позиций, то сейчас — вдвое больше…
В результате сегодня по некоторым процессам нефтепереработки и нефтехимии зависимость от иностранных катализаторов составляет 100%. Это обстоятельство уже давно вызывало беспокойство, но не более того. И только угроза введения санкций стала тем пинком, который заставил чиновников аврально решать и эту проблему. Начали, разумется, с дорожной карты, а катализаторы обрели приоритетность в общеотраслевом плане импортозамещения. Сможет ли Россия добиться прорыва в столь высокотехнологичной сфере? Пока предпосылки для этого неплохие. О своих планах радикального увеличения производства катализаторов объявили и компании, и регионы, и государство, сформировав две противоположные тенденции. С одной стороны, ряд компаний уже заявил о готовности в одиночку решить проблему снабжения российского рынка катализаторами, а это — путь к жесткой конкуренции. С другой — наметились попытки объединить промышленность «под крышей» некоей структуры, монополиста по сути, что конкуренции вообще не предусматривает…

Продолжающееся обострение отношений между Россией и Западом порождает один неприятный, но насущный вопрос: а может ли санкционная война довести до того, что Европа полностью откажется от закупок российских углеводородов? В случае с газом ответ вроде бы очевиден — при текущем раскладе Старый Свет пока не способен заместить российское «голубое топливо» без существенных потерь для своей экономики.
Но вот с нефтью ситуация не столь однозначная. С одной стороны, Россия сохраняет за собой роль крупнейшего поставщика «черного золота» в Европу. И хотя объемы экспорта неуклонно сокращаются, рыночная доля РФ в целом остается стабильной — около 30%. С другой, в последнее время появляется все больше и больше претендентов на расширение своей ниши на европейском рынке — от Ирана до африканских стран, от США до Казахстана. Для большинства из них именно Евросоюз является «последней надеждой» на увеличение добычи и реализации нефти. Это обусловлено не только американской сланцевой революцией, которая постепенно превращает США из импортера в экспортера энергоресурсов, но и новым восточным вектором российской энергополитики.
Иными словами, Россия постепенно вытесняет других поставщиков с китайского рынка, но тем самым роет себе яму на европейском направлении. Ибо по закону сообщающихся сосудов те объемы нефти, которые раньше ориентировались на КНР, теперь будут перетекать в Европу. Сочетание двух неблагоприятных факторов — обострение конкуренции за европейский нефтяной рынок и ухудшение отношений между Москвой и Брюсселем — способно сыграть с Россией плохую шутку. Добившись заметных успехов на восточном направлении, наша страна может потерпеть поражение на «западном фронте». А это неизбежно приведет к существенным потерям для отечественного нефтегазового комплекса.

Одним из крупнейших потребителей нефтепродуктов является морской и речной транспорт. Россия, обладающая самым протяженным в мире морским побережьем и огромными запасами углеводородов, могла бы войти в число глобальных лидеров в сфере бункеровки. Но пока что на ее долю приходится лишь около 2,5–3% рынка.
Хотя надо отметить, что в последние годы объемы реализации судового топлива в российских портах стремительно растут. С чем это связано? С привлекательными ценами, высоким сервисом, увеличением морского грузооборота? К сожалению, нет. Дело в том, что отечественные порты превратились в удобную лазейку для беспошлинного вывоза за рубеж нефтепродуктов. Потери госбюджета из-за этого достигают $1,5 млрд.
Попытки Минэнерго и Федеральной таможенной службы заткнуть эту дыру на границе натыкаются на противодействие бункеровочных компаний, первое место среди которых занимают «дочки» «Роснефти» и «Газпрома». Еще больших масштабов достигли махинации с судовым топливом на суше. Оно фактически вытеснило «легальное» дизельное горючее в основных сельскохозяйственных регионах РФ. Потери для бюджета также исчисляются миллиардами долларов, а об экологическом ущербе лучше даже не вспоминать.

Падение мировых цен на нефть, несмотря на всю пагубность процесса для российской экономики, могло бы стать неплохим стимулом для развития ряда отраслей. В частности, для индустрии авиаперевозок.
Однако по количеству авиаперелетов на душу населения наша страна на порядок отстает от тех же США, где авиатранспорт уже давно стал не роскошью, а реальным конкурентом железнодорожным и автомобильным перевозкам.
Основных причин отставания России в сфере гражданской авиации две — высокая степень монополизма на рынке и… дорогой авиакеросин. И если для решения первой проблемы необходима долгая и кропотливая работа по созданию системы бюджетных авиакомпаний (так называемых лоукостеров), то вторая проблема, казалось бы, решилась сама собой. Благодаря падению цен на нефть мировая индустрия авиаперевозок в нынешнем году переживает бурный расцвет. Подешевевший авиакеросин не только снизил цены на авиабилеты, но и повысил прибыли авиакомпаний.
В России же — прямо противоположная ситуация. Вдобавок к экономическому кризису, который привел к сокращению спроса на авиаперевозки, авиакомпании получили и еще один сюрприз — резко взлетевшие цены на горючее. Кто в этом виноват? ФАС грозит серьезными санкциями топливно-заправочным комплексам (ТЗК), львиная доля которых принадлежит крупнейшим ВИНК. Они уже давно монополизировали данный рынок, вытеснив с него более мелкие компании. И для них падение цен на сырье не повод для того, чтобы уменьшать цены на горючее.

Среди шести кластеров, создание которых планируется в соответствии с правительственным Планом-2030, Северо-Западный занимает особое положение. Это уникальная площадка, где сошлись сразу все преимущества, отсутствующие в других регионах. Здесь имеются развитая транспортная и промышленная инфраструктура, высокий спрос на н/х продукцию, и до зарубежных рынков рукой подать. Единственный минус — отсутствие собственного сырья. Казалось бы, это смехотворное препятствие. Ведь СЗФО лежит фактически посредине между главной углеводородной житницей, Западной Сибирью, и основным рынком сбыта отечественного сырья — Европой. Но, как говорится, сырье есть, да не про вашу честь…
В течение многих лет руководство страны и компании отрасли не могут справиться с проблемой создания в СЗФО надежной сырьевой базы для развития нефтехимии. Целый ряд проектов, направленных на ее формирование, так и остается в зачаточном состоянии.
В частности, «Трансвалгаз», вроде бы успешно выигрывающий конкурентную борьбу за жирный валанжинский газ у проекта «Ямал-Поволжье», может потерять свою нефтехимическую составляющую. Судя по всему, он ограничится строительством ГПЗ и переработкой газа для нужд производителей удобрений. А выделенные из ямальского газа СУГ не станут основой для выпуска полимеров, а пополнят экспортную корзину…
Реализуемый «Газпромом» проект по сооружению газопровода-отвода до Усть-Луги также, скорее всего, станет источником сырья не для нефтехимиков, а для производителей метанола, опять-таки ориентированного на экспортные рынки. Даже сооружение самого длинного в мире подводного газопровода — «Северного потока» — не помогло обеспечить развитие газохимии в регионе. Проект по созданию крупного ГХК в Калининградской области стал заложником корпоративных намерений на фоне непоследовательной политики в области ТЭК…

В последние годы нефтехимия оказалась под пристальным вниманием российских властей. Доказательство тому — череда совещаний, прошедших в Нижнекамске, Кстово, Тобольске, Благовещенске (Башкирия) под председательством президента и премьер- министра. По их итогам был принят целый ряд важных решений, в том числе разработаны и утверждены два документа, призванные определить дальнейшую судьбу отрасли, — так называемые План-2030 и Стратегия-2030.
Нынешний экономический кризис, развернувшийся на фоне санкций и падения нефтяных цен, не самое лучшее время для развития столь капиталоемкой и высокотехнологичной отрасли, как нефтехимия. Однако власти не отказались от устоявшейся традиции — летом нынешнего года очередное правительственное совещание по данному вопросу прошло в Омске. Впрочем, никаких особых прорывных решений от него не ждали. Их и не было. Ибо в условиях кризиса способности государства влиять на ситуацию в н/х отрасли весьма ограничены.
А ситуация эта двояка. С одной стороны, пока рано говорить о полномасштабном застое. На фоне падения во многих других секторах экономики нефтехимия продолжает демонстрировать рост. Это обусловлено, во-первых, эффектом от реализованных в последние годы проектов по созданию новых мощностей. А во-вторых, падением курса рубля, что стало хорошим стимулом для импортозамещения.
Но, с другой стороны, грандиозные планы отрасли сегодня оказались под большой угрозой. И причина этого — дефицит инвестиций, возникший в результате западных санкций. Многие проекты, рассчитывавшие на проектное финансирование с участием иностранных банков, ныне оказались в подвешенном состоянии.
Надежды нефтехимиков на средства Фонда национального благосостояния также весьма шатки. Пока что получить финансирование из ФНБ удалось только СИБУРу. В то же время «Роснефть», рассчитывавшая на средства фонда для создания мощностей Восточной нефтехимической компании, была вынуждена отказаться от этой идеи. Не велики шансы на успех и у «Газпрома», который пытается получить деньги на развитие своего комплекса в Салавате. В ходе того же совещания компаниям отрасли был послан четкий сигнал: государство поможет, но не деньгами. Инвестиции надо искать собственными силами, одновременно готовясь к заморозке ряда проектов. В лучшем случае меры господдержки могут иметь точечный характер...

В последнее десятилетие мы фактически стали свидетелями формирования новой отрасли — нефтесервисной. После того как большинство ВИНК вывело из своего состава сервисные подразделения, на рынке появилось большое количество независимых игроков. И хотя чиновники Минэнерго и ФАС не устают повторять, что де-юре сервис нельзя рассматривать как самостоятельную отрасль, реальность убеждает в обратном. Ибо процесс избавления от непрофильных активов привел не только к формальному отделению добычи от сервиса, а и к возникновению глубокого разрыва между интересами этих двух частей некогда единой отрасли. Хорошо это или плохо? Теоретически обретение сервисом независимости должно было послужить основой для развития конкуренции и внедрения передовых технологий.
Но на практике у новоявленной отрасли была выбита почва из-под ног. Она лишилась инвестиционной составляющей, которая раньше неизменно закладывалась в расходы ВИНК. А это неизбежно приводит к ухудшению технологической базы и невозможности создания и внедрения новых технологий.
Каков выход из этой ситуации? Его пытались найти участники круглого стола «Перспективы развития отечественного сектора нефтегазовых услуг», организованного Аналитическим центром при правительстве РФ. Выводы оказались неутешительными. Фактически существует два варианта спасения отечественного сервиса — возвращение его под крыло ВИНК или же создание некоей государственной структуры, финансирующей и координирующей деятельность сервисных предприятий.
Но пока что оба эти варианта не работают. Да, ВИНК (и в первую очередь «Роснефть») постепенно возрождают собственные сервисные активы. Но ускорить этот процесс вряд ли удастся в связи со сложным финансовым положением в НГК в результате падения нефтяных цен. Да и у государства вряд ли найдутся средства, для того чтобы выделять субсидии и льготные кредиты предприятиям, так гордившимся своей независимостью. А значит, «отрасль, которой не было», в ближайшее время обречена на деградацию.
И никому за это ничего не будет…

Все идет к тому, что осенью депутаты примут закон, внедряющий в НК РФ новый налог на прибыль от реализации добытой нефти, который больше известен как НФР — налог на финансовый результат. Это создаст правовые условия для начала эксперимента, целью которого является обоснование альтернативы не устраивающего многих нефтяников НДПИ.
Для участия в эксперименте пока отобрано 16 проектов — месторождения разного размера, находящиеся на различных стадиях разработки. Список неокончательный, да и сами условия эксперимента еще могут измениться. Сегодня преобладает позиция «главное ввязаться в бой, а там посмотрим».
Предполагаемые участники эксперимента утверждают, что для них важна репрезентативность. Список действительно производит впечатление репрезентативной выборки. Но, если присмотреться, то в нем не найти ни одного месторождения, на которое бы распространялись действующие льготы по НДПИ. И Минэнерго, и ВИНК приводят впечатляющие расчеты, иллюстрирующие те блага, которые НФР принесет и государству, и недропользователям. Объемы добытой нефти вырастут, в среднем в 1,64 раза, а бюджетная эффективность улучшится на 19%. В то же время ни чиновники, ни нефтяники особо не скрывают, что в перечень попали не случайные, а тщательно отобранные месторождения — те из них, которые гарантированно покажут высокую бюджетную эффективность. К сожалению, такая игра краплеными картами имеет очень мало общего с экспериментом, проводимым для выявления истины. Вне сомнений, легализация НФР облегчит жизнь какому-то количеству проектов в нефтедобыче. Конечно, и это благо. Но, по сути, все сводится к лоббированию очередной льготы для определенного круга месторождений. Вряд ли это можно назвать преддверием революционных преобразований в налогообложении нефтедобычи.

В стремлении свести к минимуму зависимость от российского газа Украина делает ставку на импорт из Европы, расширяя возможности реверсных поставок по существующим газопроводам и создавая новые перемычки и интерконнекторы с газовыми системами соседних стран — Венгрии, Польши, Словакии и Румынии. Менее чем за три года поставки газа через западную границу Украины увеличились от нуля до ожидаемых 11 млрд м³ в текущем году. 2014 год отмечен объединением украинской и словацкой газовых сетей по одной из газопроводных линий, проходящих между странами. В 2015 году заключено первое типовое Соглашение об интеконнекторе с венгерской газотранспортной компанией, по образцу которого будет формироваться договорная база с остальными странами. Заключенными соглашениями охвачено стабильное поступление 17,6 млрд м³ газа в год. При успешном развитии переговоров с Польшей и Румынией общий объем поставок газа на Украину по западному направлению может превысить 25 млрд м³ в год. Это примерно соответствует объему импорта российского газа в 2013 году. Но полностью и безвозвратно избавиться от российской газовой зависимости и перейти на поставки из Европы Украина не сможет по той простой причине, что Европа сама сильно зависит от российского газа.

Судя по всему, проект Back in the USSR в нефтегазовой сфере никак не получается. Евразийский экономический союз, который начал действовать с 1 января 2015 года, задуман как новая интеграция бывших союзных республик. Программа созданного Россией, Белоруссией и Казахстаном объединения, помимо основной экономической составляющей, включает разработку единой политики в области нефти и газа.
Однако присоединением в мае Республики Киргизия дальнейшее пополнение ЕАЭС, видимо, исчерпывается. Украина, Молдавия и Грузия обозначили однозначный крен в сторону ЕС. Участие Азербайджана вряд ли возможно без решения карабахского вопроса и в любом случае несовместимо с уже состоявшимся членством Армении. Туркменистан, который избрал путь нейтральной политики, открыто заявляет, что вступать в ЕАЭС не собирается. Остаются под вопросом Узбекистан и Таджикистан. Что касается Узбекистана, то на встрече с В.Путиным в Ташкенте в декабре 2014 — в ответ на великодушное списание Россией 865-миллионного долларового долга Узбекистана — президент И.Каримов пообещал начать консультации о присоединении, но не к ЕАЭС, а к зоне свободной торговли с ЕАЭС. Учитывая торговый оборот республики с Россией, это резонно. Узбекистан входит в пятерку ведущих экономических партнеров России на пространстве СНГ. Но в нефтегазовой индустрии Узбекистан проводит самостоятельную политику, с акцентом на развитие множественных направлений по всей цепочке от добычи до создания высокотехнологичных производств на базе углеводородного сырья. Зависимость от России выражается в деятельности ЛУКОЙЛа и в меньшей степени «Газпрома». Заинтересованность в экспорте газа в Россию уступает место поставкам газа в Китай. Одновременно расширяется присутствие в отрасли азиатских компаний. Так что надежд на возвращение Узбекистана под крыло России практически нет.

Хардбандинг, или защитная наплавка замков бурильной трубы, уже прочно вошел в перечень обязательных требо- ваний, предъявляемых к буровому инструменту.
В данной статье мы постараемся раскрыть основные требования, предъявляемые к современным наплавочным ма- териалам, применяемым для хардбандинга, на примере наплавочных порошковых проволок OTW-12Ti и OTW-13CF производства компании Castolin Eutectic.

В первые дни лета гостеприимный парк-отель «Васильевский», расположенный в самом живописном уголке Поволжья — на Васильевских островах Самарской области, распахнул свои двери для более чем 70 представителей нефтегазодобывающих и нефтесервисных компаний, научного отраслевого сообщества и государственных органов, производителей скважинного оборудования из разных уголков России и Республики Казахстан. Под свои знамена старых и новых друзей, коллег и партнеров собрала компания БВТ — производственное нефтесервисное предприятие, работающее на рынке России и стран ближнего зарубежья с 2000 года и отмечающее в этом году 15-летний юбилей со дня основания.

Журнал «Нефтегазовая Вертикаль» и компания «Делайт 2000» провели семинар «Современный диспетчерский центр в топливно- энергетическом комплексе». В мероприятии приняли участие представители компаний нефтегазового сектора, таких как «Газпром», АК «Транснефть», ЛУКОЙЛ и их дочерних компаний, АНК «Башнефть», НК «Роснефть», НОВАТЭК и др.
Семинар был приурочен к крупнейшей 13-й Московской международной выставке «НЕФТЬ И ГАЗ» / MIOGE 2015, которая в июне собрала участников из более чем 40 стран мира.

Иной раз, казалось бы, рутинные и малоинтересные правительственные документы оказывают весьма значительное влияние на магистральные процессы в хозяйственной жизни страны. Один из ярких примеров — принятое в сентябре 1995 года решение о преобразовании госкомпании «Роснефть» в отрытое акционерное общество.
Еще кипели споры, нужна ли стране нефтяная госкомпания, но уже было решено, что «Роснефть» будет строить будущее в качестве публичной компании. То есть на условиях максимальной прозрачности, под контролем рынка. Своими нынешними достижениями «Роснефть» во многом обязана именно этому, поворотному в ее судьбе, решению. Ведь корпорациям, деятельность которых достаточно прозрачна, больше доверяют. А общественный контроль, необходимость раскрывать планы и публиковать отчетность, конечно же, мобилизуют и побуждают совершенствоваться.
Сегодня «Роснефть» играет лидирующую роль в нефтяном бизнесе страны и входит в число ведущих действующих лиц в мировой нефтедобыче. Компания уверенно развивает нефтедобычу на востоке страны, ей доверено представлять интересы России на континентальном шельфе.
 «Роснефть» энергично развивает и газовый сегмент бизнеса. Она добилась серьезных успехов в международном сотрудничестве. У компании обширные планы на будущее. При этом ставка делается на реализацию масштабных проектов в сегментах нефте- и газодобычи, переработки углеводородного сырья и снабжения потребителей энергоресурсами. Как говорят, большому кораблю большое плаванье…