Что предложит отрасль миру на новом витке глобализации?
Сегодня ожидается очередной витой рецессии на глобальных рынках. В каком именно месте он начнется – пока не ясно. Американский финансовый рынок, китайский рынок недвижимости, снижение производства в Европе? Возможно, что-то другое. Но потом, и об этом говорят наши уважаемые экономисты, начнется опять процесс глобализации.
И с чем Россия войдет в него? Что мы можем предложить миру кроме наших ресурсов, которые к тому времени могут уже играть не главную роль на товарно-сырьевых рынках?
И каким образом мы снова будем интегрироваться в глобальные индустриальные цепочки?
Учитывая, что сейчас мы больше взаимодействуем с арабскими, африканскими, южно-американскими странами и, конечно, Китаем, то, вероятно, и этот этап новой интеграции будет связан с ними.
Через сколько может начаться этот период? Это может случиться очень быстро – через несколько лет. И надо быть к этому готовыми.
Сегодня, когда условия внешних и даже внутреннего рынка – неопределенные, нужно прислушиваться к бизнесу и наблюдать за его движениями. За трендами, которые формируются, за идеями, которые появляются. Наш бизнес – очень гибкий, он может показать путь – куда двигаться всей стране.
Сегодня проводится актуализация Энергостратегии России до 2035 года. За два года изменилось многое: изменилась структура потребления внутреннего рынка, спрос увеличился, что привело в 2023 году к дефициту топлива в ряде регионов и в разгар уборочной. Изменилась структура перевозок топлива, доставки. Также обозначились внешние вызовы. Атаки дронов на энергетику стали массовыми. Кроме того, отрасль считает, что нужно реформировать налоговую систему.
Пока же решения регуляторов точечные и не носят системного характера. Что же по факту будет заложено в Энергостратегию?
Вот, к примеру, сегодня наши НПЗ и стратегическая энергетическая, логистическая инфраструктура подвергаются атаке дронов. Это уже не просто досадные недоразумения, это ощутимый урон. Наши эксперты осторожно прогнозируют снижение выпуска нефтепродуктов до 9% в среднесрочной перспективе. Почему не озаботились защитой заводов, энергообъектов, логистики ранее – это уже вопрос на потом. Сегодня важно, что с этим делать дальше. Бизнес предлагает варианты. Нужно прислушаться. К примеру, трейдеры говорят, что нужно поддерживать мини-НПЗ, которые могут обеспечить выпуск нефтепродуктов и обеспечить спрос в различных регионах. Так может, правительству стоит прислушаться? В России насчитывается 32 крупных и около 100 мини-НПЗ, которые перерабатывают примерно 220-300 млн тонн нефти. В условиях, когда крупные НПЗ подвергаются террористическим атакам, необходимо оценить потенциал малой переработки и стимулировать развития этого сегмента. Практически во всех регионах страны построены мини-НПЗ, которые испытывают трудности по разным причинам.
Уверен, что это и задел на будущее. Конкуренция на рынке переработки сможет привести к получению новых продуктов, технологий, с которыми мы как раз и будем конкурентоспособны на новом витке глобализации.
то касается логистики. Не слышал о какой-то внятной концепции логистики, которая бы предлагалась на уровне правительства и отраслевых ведомств. Правительство поручило сделать нефтепродукты приоритетном грузом на РЖД, потому что сейчас там коллапс с перевозками, а допустить дефицит топлива сегодня – на фронте, на посевной, в сегменте автоперевозок – это просто остановить страну. Мера по такой регулировке – точечная. И она – не панацея. Стоит задуматься, как трансформировать систему логистики под актуальные механизмы внутреннего рынка в первую очередь, а потом уже и экспорт.
И тут опять лучший рецепт – прислушаться к голосу бизнеса. А бизнес говорит, что в условиях рукотворного коллапса на РЖД должны быть использованы альтернативные способы доставки топлива до потребителей. Это прежде всего система трубопроводов «Транснефтепродукт», где прокачку топлива нужно организовать так, чтобы оно было доступно в максимально возможных точках страны. Отдельным направлением нашей логистики является разделенная система хранения или система интермодальных перевозок с помощью танк-контейнеров.
Актуально рассмотреть реанимацию речных перевозок. Насколько я знаю, вопрос давно поднимался – и не только топливным бизнесом, но и щебеночным, карьерами, которые тоже не могли вывезти щебень из-за правил РЖД.
В этой связи стоит сказать о росте автоперевозок. Чтобы исключить форс-мажоры с медленной доставкой по железной дороге, компании стали активно перевозить грузы машинами. Сегмент таких перевозок сильно вырос в 2022-2023 годах. Ну что тут сказать? Нужно больше скоростных трасс. Тут впору задуматься и о грамотном развитии газомоторного сегмента и сети заправок ГМТ в достаточном количестве. Кстати, газовый малый и средний бизнес с удовольствием откроет множество таких заправок, если им создать условия.
Мы все время думаем о рентабельности. И говорим часто: это – не рентабельно, когда оцениваем объем вложений в какой-то новый процесс, идею, способ транспортировки. Мы зациклились на этом. А надо сказать, что в условиях глобальных изменений, нарушения глобальных логистических цепочек, конфликта, неоднозначности и рисков – вообще мало рентабельного. Издержки увеличиваются. Взять, к примеру, доставку нефти танкерами в современных условиях санкций. И кто сказал, что это самые большие издержки? Они могут быть еще больше, когда наконец-то мы задумаемся о концепции нефтегазового рынка в целом. Когда придем к решению относительно пропорции экспортных поставок углеводородов и реальных потребностей внутреннего рынка. И даже зададимся вопросом – а может быть стоит сделать акцент на переработку??? И продукты высокого передела? И на технологии?
Вот это то, что мы можем предложить миру реально крутое, кто никто не делает. Или просто мы это сделаем лучше.
И в этой связи – какие корректировки внесены в Энергостратегию? Кто-нибудь слышал о четкой концепции развития ТЭК в среднесрочной, долгосрочной перспективе?
На Общественном Совете при Минэнерго России 14 марта Павел Сорокин сообщил: «Сегодня российский ТЭК играет ключевую роль в мировой энергетике. Россия занимает 2-е место в мире по добыче нефти и газа, 4-е – по производству СПГ, 5-е – по добыче угля. От реализации энергоресурсов на экспорт зависит очень многое: это даёт нашей экономике дополнительную гибкость и позволяет нам конкурировать на мировом энергетическом рынке». При этом он добавил, что «в настоящее время одними из самых быстрорастущих экономик в мире являются страны Азиатско-Тихоокеанского региона. На горизонте ближайших десятилетий, по прогнозам, эта тенденция сохранится». Сорокин отметил, что в целом по итогам 2023 года удалось сохранить уровень экспорта нефти, обеспечить диверсификацию объёмов на рынки дружественных стран, а также в разы сократить дисконты на российские энергоресурсы.
Видимо, в этом и заключена основная идея Энергостратегии. Экспорт углеводородов, по мнению Минэнерго, остается важной статьей доходов и приоритетным направлением. Разворот на Восток – это уже не просто слоган последних лет, это – голос в подсознании каждого россиянина. Опыт сотрудничества с Западом должен был научить нас, что партнерство – это палка о двух концах. Что не все так просто в этих экономических отношениях. И когда Запад отказался от нашего газа, специально проложенные газопроводы в сторону Европы, потеряли свою актуальность. Теперь мы стараемся пристроить выпавшие объемы на Восток. Пока это не очень получается. Есть проблемы и по газпроводному газу, и по СПГ. Да и по нефти. Но мы все равно идем по тому же пути, наступаем на те же грабли. Пытаясь завязать сотрудничество и партнерство с индусами, арабами, китайцами. У которых особая национальная ментальность. Они будут торговаться до тех пор, пока условия сделки не будут их удовлетворять стопроцентно и даже больше. Там множество подводных камней. Сегодня условия диктует рынок покупателя. А покупатель знает, на какие кнопки нажимать.
А стоит ли игра свеч? Понятно, что мы сегодня еще будем экспортировать практически также, но скоро эта конъюнктура поменяется. Экспорт сжимается. Надо это признать. Кстати, РЭА Минэнерго по своему среднему сценарию посчитало, что к 2050 году спрос на нефть упадет в мире на 40%. Если же брать сценарий «чистый ноль», то еще намного больше. В течение уже 30-ти лет спрос сильно сократится. При этом тревогу бьют наши уважаемые геологи, которые говорят о том, что уровень добычи сильно падает. Это касается арктических месторождений, к примеру, Ванкора. А по Восток-Ойл есть серьезные риски неподтверждения запасов. Кроме этого, множество наших месторождений считаются ТРИЗ со всеми вытекающими последствиями увеличения себестоимости добычи. Так может, стоит серьезно задуматься над реально конкурентными продуктами, которые мы можем производить?
Мы отлично создаем нестандартные вещи, у нас хорошие технологические сервисы. Космос, атом, нефтегаз, энергетика, уверен, что и малая химия. Мы производим отличный софт. Тут масса всего может быть. И вот с этим мы выйдем на растущий глобальный рынок. Не надо только допускать копирования наших технологий, как это было в начале XXI века. Тогда Китай заманивал в свои технопарки наши инновационные компании, чтобы получить уникальные технологии взамен более-менее нормальных условий производства.
В данных условиях мы можем организовывать производства в дружественных странах, организовывать технологические сервисы при условии, что секретным ингредиентом владеем только мы.
Я знаю, что сегодня не только и не столько государство является заказчиком технологий. В технологиях нуждаются сами компании. Процесс идет, и нам надо скорректировать вертикальные и горизонтальные связи, чтобы не было перекосов, а движение, процесс был максимально эффективным, гибким и быстрым. Тут, конечно, нужно и снижать ключевую ставку, и думать о налоговых преференциях, и о пересмотре налоговой системы в целом.
Вложения в технологии должны увеличиваться. Надо сокращать издержки на глупые решения, на инициативы, не подкрепленные реальными основаниями, и перенаправлять финансовые потоки в реально нужные вещи. Для этого нужно опрашивать бизнес, делать социальные срезы, исследования, чтобы выявлять потребности, проблемы, на основе чего формировать аналитику актуальных трендов. Существуют проблемы, которые решаются годами. К примеру, есть феномен ННК. Термин «независимая нефтяная компания» до сих пор юридически не закреплен. У сегмента масса проблем. Но нет четкого правового поля, которое может регламентировать их корпоративную деятельность. Инициаторы сегмента обили уже пороги Госдумы, предлагая различные решения, но до сих пор вопрос не решен.
Я предлагаю обсуждать вопросы бизнеса на страницах издания НЕФТЕГАЗОВАЯ ВЕРТИКАЛЬ. В том числе и таким образом можно формировать общественное мнение и создавать информационное поле с живым, осмысленным содержанием, четкими векторами.
